Продолжение фанфика:)

[Mary-Lee]

Часть 4.
****
Мы молча идём сквозь лес – дети Леса весьма любезно согласились пропустить нас через свои владения, правда с небольшим условием: за нами попятам следует «теневой патруль». Чего, чего, а тени здесь хватает – огромные деревья самой невообразимой формы, с неестественным окрасом листьев, обилие широколапых земных елей и хвойных с мягкими иголочками – лиственниц, высоченные, в два обхвата, многовековые корабельные сосны и земные дубы (отмечаю, именно земные ели и дубы, поскольку дубы и ели Мариантиль весьма отличаются от своих земных сородичей). Большие заросли можжевельника, колючие кусты шиповника – здесь всего полно, бывает даже, что некоторое пространство земли остаётся обделённым солнечным светом – широкие ветви высоченных деревьев и заросли кустов перекрывают доступ более низким растениям к свету. «Теневой патруль» - это лесные следопыты-охотники, они неощутимы, не слышны, но всегда точно знаешь, что они где-то рядом – от них невозможно скрыться, одно неверное движение – стрела длинной в два фута в спину… И это при том, что сами следопыты невысокие и хрупкие, но обладают неимоверной силой, а их луки…
Но, я отвлекаюсь от главного. Теперь в нашем небольшом отряде лидером стала я – как никак, в этом лесу я бывала, я помню тайный путь к отдалённым вотчинам Спутников. Внутренняя воительница, весьма любопытная, с интересом осматривается по сторонам… Если честно, мы обязаны ей – если бы не её непосредственность и приветливая улыбка, врядли бы мы смогли уговорить детей Мариантиль пропустить нас – это последние, оставшиеся в живых эльфы, они угрюмые, молчаливые и весьма подозрительные натуры, а ещё они недоверчивые и почти всегда себе на уме – никогда не знаешь, что они совершат в следующий миг, но эти качества соединены в их хрупких, почти невесомых тельцах с неземной красотой, добротой, огромным багажом знаний и любовью к прекрасному, особенно к детям… Были случаи, когда из людских селений похищались дети, эльфы воспитывали их как своих, даровав им все тайны земли, родителям же детей взамен, эльфы дарили очередную свою замысловатую игрушку, правда ничто не могло заменить родителям их чада…
Теперь Минако идёт вслед за мной, вертя головой по сторонам, улыбаясь всему, что видит… Она напоминает Усаги. Мне кажется, именно из-за её по-детски чистой красоты в «теневой патруль» вызвались идти четверо самых красивых юношей Школы Мастерства.
Следом за Минако, поддерживаемая своей подругой, спотыкаясь на каждом шагу, идёт Мичиру. Мне жаль её… Ей бы следовало ещё немного полежать и придти в себя окончательно, но вот ждать нам уже нельзя. Не сегодня – завтра лес начнут прочёсывать – и никакая воля Детей Леса не остановит Итироку.
Замыкает нашу маленькую процессию Хотару в воинском обличье, с косой наперевес.
Все четыре воительницы молчат, вернее Минако просто некогда разговаривать, она увлечена окружающим её миром, а вот остальные не просто молчат, они УГРЮМО молчат, причём иногда мне кажется, что одна из них готова сама меня прирезать где-нибудь в ближайшем тёмном уголке.
Их реакция на слова «это ВАШИ спутники» оправдала все мои ожидания. Я так и знала, что Принц ничего не говорил им.
- Вы ничего не знали?
- Нет.
- У вас были Спутники, другие, предопределённые судьбой, ваши женихи. – после этого заявления воительницы застыли с открытыми ртами. Естественно, о женихах они и слыхом не слыхивали.
- У нас есть женихи? – запинаясь проговорила Мичиру.
- Ага. Лично твой – Тритон, у Харуки – Оберон, у Хотару – Титан, у Минако – ей повезло больше всех – Его Ледянчество Лорд Кунсайт.
- А… у тебя? – наконец, решилась спросить Мичиру.
- А мой жених уже мёртв. – отрезала я. На этом разговоры прекратились.
И вот теперь они идут навстречу «своему счастью».
Мы шли почти час, плутая по тропкам, заметая следы, постоянно останавливаясь, чтобы дать отдых Мичиру. Ушли мы, однако, совсем недалеко. Мичиру почти совсем выбилась из сил, вот и сейчас она в изнеможении опустилась на землю, рядом с Харукой и, прислонившись к плечу блондинки, закрыла глаза. Кстати, она единственная идёт в обычной одежде – у неё нет сил даже на перевоплощение.
Я медленно подошла к ней, опустилась возле неё на колени, подняла ей голову, чтобы заглянуть во всё ещё бледное лицо. На лбу Мичи блестят капельки пота, она закусила губы, чтобы не стонать, но я ведь вижу…
Мичи…
Она с трудом открывает глаза, судорожно глотнув воздух, она шёпотом произносит:
- Прости, я вас всех задерживаю… Оставьте меня и идите одни…
- Не говори так, Мичиру! – ужаснулась Харука, обнимая свою возлюбленную и прижимая её к себе.
- Я слишком слаба.
- Неправда. Ты сильная, Мичи-чан, ты самый сильный человек из всех, кого я знаю, ты справишься, Мичи-чан…
Мичиру опускает глаза, её ресницы слиплись от слёз.
- Хватит ныть. – довольно грубо говорю я. – Ты же воин, ты внешняя, ты должна быть сильной. Крепись.
- Я больше не могу. – слабо выдыхает она, снова закрывая глаза. Харука смотрит на меня так, словно мечтает одним взглядом прожечь меня насквозь.
- Это же твоя сестра. – пытается вступиться за неё Минако.
- Моя сестра должна быть сильной! – отрезаю я и отворачиваюсь.
Я встаю и иду вглубь леса, одна, без остальных, я достаточно сильно отклоняюсь от нашего пути. Хорошо, раз она не может…
Я должна найти эту траву, она всегда растёт в тени, такая хрупкая травиночка, растёт поодиночке, желательно на кочках, у неё светло-фиолетовые маленькие цветочки, собранные в зонтики на верхушках, а листья имеют W-образную форму, и по цвету листья не зелёные, а морского оттенка с голубой крапинкой. Это Медисон-аль-Марин. Из лютиковых. Его сок прекрасно тонизирует, но в больших количествах он ядовит, впрочем, как и любое растение в этих краях – Лес не терпит тех, кто берёт без меры.
Всё-таки мне удаётся найти несколько стебельков, всего-то около десятка, но, думаю, этого хватит. Я возвращаюсь к воительницам. Они всё так же сидят, окружив Мичиру, готовые защищать её…
Я снова становлюсь на колени возле сестры – всё-таки я должна ей помочь. Я растираю хрупкие лепестки и листья с трёх стебельков в ладони, пока из них не начинает выделяться тягучая, голубоватая жидкость, которую я и вливаю в рот Мичиру по капле. Что, что, а лечить друиды умели. Не проходит и трёх минут, как щёки Мичи уже розовеют, она выглядит заметно лучше, чем прежде.
- Что это было? – недоверчиво спрашивает Харука, которой, как я другим девочкам, я тоже предлагаю выпить этот сок, но для каждой по одному «комплектику» листьев и цветов.
- Обычный сок растения, пей, если не хочешь тут оставаться. – она покорно выпивает предложенное снадобье. У меня в запасе остаётся ещё четыре стебелька – три для Мичиру и один на запас, надо будет потом ещё поискать. Но времени нет.
- На вкус, как ванильное мороженное с мятой – делится своими впечатлениями Минако. – очень даже вкусно.
- Этот сок даст вам силы ровно на десять часов, не больше. За это время нам нужно постараться уйти как можно дальше.
Воины кивают и бодро поднимаются на ноги – ни следа усталости! Мы продолжаем свой путь.

Чудесно! Просто восхитительно! Сок этого растения, и вправду, позволил им прошагать почти семь часов без остановки, правда потом привал всё-таки потребовался… мне… Но я сказала, что мне нужно насобирать ещё травы, и под этим предлогом я снова углубилась в заросли. Надо сказать, это было чистейшей правдой – мы достаточно сильно углубились в лес, чтобы обойти владения нашего нового Светлейшего правителя с запада, не натыкаясь на патрули, поэтому, стоило мне немного сойти с тропинки – передо мной прямо раскинулся ковёр из этих цветов. Я очень удобно устроилась на земле, одновременно давая отдых ногам и запасаясь лекарством. Правда, нельзя, чтобы они к нему привыкали… у него свойства… ну, как у героина или гашиша на Земле. Но пока что этот цветок им пригодится. Насобирав охапку, я сплела из двух листов Arctium lappa небольшую суму, затолкала в неё Медисон-аль-Марин и снова пошла к воинам. По дороге обратно набрела на Convolvulus arvensis, сделала из его стебля ручку для моей травянистой сумочки. В таком виде – в белом, местами порванном и попачканном платье с сумочкой из травы в руках, я предстала перед ними. При моём появлении воительницы молча переглянулись, Минако сдержанно хихикнула, Мичиру еле скрыла улыбку.
- Решила сделать себе костюмчик Лесной Феи? – съязвила Харука, еле сдерживая смех. Я молча улыбнулась в ответ.
- Зато теперь это хит сезона. – ответила я.

****
Первое знакомство моих спутниц с их собственными женихами прошло как-то неудачно. А началось всё с маленькой неурядицы – нас «случайно» заметили у потайных ворот в замок Спутников…
- Отпусти! Кому говорят, дубина стоеросовая, отпусти, я приказываю! – огромный верзила угрюмо шагал вперёд, таща меня следом, держа за руку. Мне хватило и лордовской хватки, а тут ещё это чудо природы.
Он шёл медленно, гулко бухая пятками по ковру, с глаз до пят закованный в латы. Несчастные солдатики, еле достававшие ему до пупка, тут же делали на караул своими саблями и мгновенно отскакивали в сторону, за секунду до того, как грузная лапа этого офицера окажется на том месте, где только что стоял несчастный солдатик. Меня тащили по коридору одну – воительниц, которые появились у ворот Вотчины в sailor-фуку, считались прихвостнями и шпионами Эндимиона и, естественно, в ту же секунду хватались и отправлялись в темницу, где ждали своей участи. Меня, как просто нарушительницу, в ту же секунду повели к Его Величеству Оберону.
Меня провели в огромных размеров комнату: пол был укрыт широкими мягкими коврами, потолок сводчатый, высокий, по стенам – резные скамьи. Впереди на возвышении восемь тронов, на каждом из которых восседал стройный и прекрасный юноша. Трон Оберона находился рядом с троном Лорда (как я поняла, четыре генерала уже были на свободе), причём эти два трона были выше остальных. Каждый из юношей выглядел царственно спокойным. Меня заставили склонить колени перед лестницей. Исподлобья я смогла оглядеть тех, на чью милость мне необходимо было рассчитывать.
На крайнем слева троне, выточенном из синего камня, в синем камзоле с жезлом древнеримского бога торговли Меркурия сидел юноша с длинными волнистыми волосами цвета спелой пшеницы, стянутыми в хвост и спускавшимися к лопаткам. Рядом с ним на троне, выточенном из граната ярко-красной окраски, в алом камзоле сидел парень, чем-то напоминавший Харуку. Такие же волосы, такие же глаза. В руках он держал двуручный меч, остриём к полу. Следующим был красавчик-шатен с волнистыми волосами до лопаток, на троне из изумруда, в камзоле цвета молодой листвы, на правой руке у него, сложив крылья, дремал орёл. Лорд, а я сразу его выделила, сидел на троне, выточенном из кораллов, его плечи покрывал серебристый плащ – отличительный знак Лордов, такой же плащ носит Арзалат, под плащом виднелся ворот ярко-оранжевого камзола, его белоснежные прямые волосы рассыпались по плечам. Он держал в руках розу. На троне рядом – Оберон, трон выточен из слоновой кости, сам Оберон одет в бежевый камзол, в его руках песочные часы. У него очень пронзительный взгляд, правда на глаза Принцу-Спутнику падают светлые волосы, которые, как и у Харуки, очень короткие и взлохмаченные. Подле Оберона – в аквамариновом камзоле на троне из аквамарина Тритон, у него тоже совсем белые волосы, но часть из них падает ему на плечи, доставая до лопаток, а часть заплетена в косу сзади, отчего спереди лоб Принца кажется высоким. Тритон держит в руке трезубец, на шее его висит рог из витой раковины. Следующий – самый юный, Спутник Сатурна, брюнет с длинными волосами, у висков – две маленькие косички, парнишка почти одного роста со мной, только имя у него слишком звучное – Титан. У Титана фиолетовый камзол, в руке у него – ключ из позеленевшей бронзы, он сидит на троне из аметиста. Последний – Харон, мрачноватый, уже не юноша, а мужчина, с небольшой бородкой и пышной курчавой шевелюрой чёрного цвета, с вечно бегающими глазами, блестящими, как антрацит. Он в сером камзоле, на шее – медальон из малахита и бирюзы, в его руке – мёртвая рука, навеки зажавшая гематитовый шар. И сам он сидит на гематитовом троне.
Восемь пар глаз вперились в меня, едва я оказалась у лестницы, ведущей к тронам.
Первым из восьмерых заговорил Кунсайт. Его голос холодный, спокойный, слова падают, как сосульки:
- Назови себя, чужеземка. Не тая, отвечай нам правду, ибо ложь только ухудшит твоё положение.
- Меня зовут Эмили. – я всё ещё не могу поднять голову.
- По законам нашей маленькой автономии, дети не должны преклонять колени перед нашими очами, ибо они чисты и невинны от Бога. – заговорил Оберон. Его голос звучит теплее, нежели у Лорда, но тот и отвечает за холод.
- Встань, дитя. – Говорит Тритон – его голос звучит как бегущая по камешкам волна.
Я поднимаюсь с колен, смело смотрю на Спутников. Несколько минут длится пауза.
Молчание нарушается хищным клекотом проснувшегося орла, в одно мгновение он взмывает под потолок. Я стою, не шелохнувшись. Орёл начинает кружить под самым потолком, прямо надо мной, затем он камнем бросается вниз. Я закрываю глаза…
Лёгкое пощипывание за ухо заставляет меня открыть глаза. На правом плече сидит орёл Спутника Юпитера, он довольно клекочет и изредка тыкает клювом мне в ухо, пытаясь выклянчить у меня угощение. Хоть эта птица на вид грозная, но на самом деле ему нет и года.
Восемь Спутников встают с тронов, все восемь спускаются вниз, подходят ко мне… Все восемь разом опускаются на одно колено.
- Добро пожаловать, наследная принцесса…
Они по очереди прикладываются к моему запястью:
- Генерал Зойсайт, рад служить вам.
- Генерал Джедайт, будет верен вашему величеству.
- Генерал Нефрит, готов отдать жизнь.
- Лорд Кунсайт, большая честь для меня.
- Принц Оберон, не пожалеет жизни.
- Принц Тритон, ваше величество может положиться на него.
- Принц Харон, не отступит ни на шаг.
- Принц-отрок Титан, счастлив умереть за вас.
И, уже хором:
- Да осветятся Сны, да померкнет Ночь.
После такой церемонии все восемь Спутников поднимаются с колен и ожидающе смотрят на меня, готовые ринуться в пасть дракону, в огонь и воду по первому моему слову.
- Хорошо. Мой первый приказ – освободите моих спутниц. Одной из них требуется врачеватель.

****
Харука молча сидит на кровати, наблюдая, как Мичиру расчёсывает свои прекрасные волосы перед сном. Я ей завидую, мне бы такие! Мягкие, словно шёлк, густые волны, которые спадают на плечи – мечта любой девушки, не то, что мои – совсем ничего.
Принцы оказались на редкость сговорчивыми, они не просто безропотно приняли у себя четырёх воительниц, но и радушно предложили провести нам несколько дней в огромном замке пока Мичиру окончательно не поправится. Комнат в замке много, даже слишком много, поэтому мы никого не стесним. Тритон с радостью предложил нам свои услуги врачевателя, я и не думала, что он умеет лечить.
Вот теперь мы втроём сидим в комнате, выделенной моей сестрёнке и её подруге. Харука выглядит несколько уставшей, но она, кажется, в намного лучшем состоянии, чем раньше. Да и Мичиру не выглядит больше такой бледной. Тритон специально для неё приготовил лекарство из сока Медисон-аль-Марин, мелкой крошки здешних кораллов и ещё каких-то листьев. Мы уговорились с ним, что ухаживать за сестрой будет сама Харука, а в его обязанности будет входить лишь общий осмотр – я-то знаю, что Харука ни на метр не подпустит к Мичи парня, даже такого милого Спутника, как Тритон!
Вот и сейчас Харука нервно поглядывает на дверь, словно опасаясь, что в любую минуту сюда может войти кто-то из принцев.
- Эмили…
Я вздрагиваю, ручка, которой я пишу в дневнике, падает на пол и закатывается под кресло, на котором я только что сидела. Я вскакиваю и опускаюсь на колени, пытаясь достать противную, закатившуюся невесть куда пишущую принадлежность!
Кстати, это единственная ручка во всём королевстве! Не могу понять – неужели они до сих пор не знают, что такое ручка? Почему Принцы до сих пор пишут огромными цветастыми перьями?!
- Да? – ручка наконец-то в моей руке. Я оборачиваюсь к Мичиру. Она уже легла в постель. Тёплое байковое одеяло, мягкая и уютная, просторная кровать под пологом, тёплая ванна, горячий чай и лекарство – это то, что ей сейчас нужно, мне кажется, её щёки немного порозовели…
Всё-таки я очень люблю тебя сестрёнка, прости меня…
- Тебе что-то нужно?
- Нет, я просто… - она с надеждой смотрит на Харуку, та отводит глаза и корчит ТАКУЮ мину, что мне становится не по себе… Мичиру вздохнула. – Ты не останешься на сегодняшнюю ночь здесь?
- Зачем? – я чувствую, как мой голос становится выше. Я нарочно суживаю глаза.
Что ты задумала?
- Я думала, мы помирились.
- И?
- Ну… я хотела, чтобы мы… поговорили с тобой… Если ты хочешь…
Она опускает глаза и краснеет. Так забавно, краснеет пятнами – только щёки и чуть-чуть шея, а сама кожа бледная…
- Ты ожидаешь, что я брошусь тебе на шею и, захлёбываясь соплями, стану давить на жалость? – мой голос груб, да, груб. Нечего выдумывать глупости!
Ты дура, Мичи, неужели ты не понимаешь ничего! Я не могу! Я не должна! Ты чужая, понимаешь? Чужая, из другого, лучшего, мира, нежели мой, ты дитя света, а я… Ты не должна вести себя так, как ведёшь с Харукой, я другая, в тысячу раз хуже.
Её щёки бледнеют, своими тонкими, хрупкими пальчиками она мнёт одеяло, боится поднять глаза. Дурочка…
- Я думала, ты лучше, а ты… неблагодарная дрянь! Мичиру пытается подружиться с тобой! – Я вижу, как Харука вскакивает с кровати и двигается ко мне, не могу сказать, что выражают сейчас её глаза… Сказать, что они сверкают гневом – ничего не сказать. Она в ярости.
- Дружбу надо заслужить. Не ты ли говорила это? – Харука застывает, не дойдя до меня каких-то полшага. Испуганно моргает.
Не ожидала? А я ведь говорила, я знаю о вашей миссии и Вечной битве.
- Но…
- Никаких но. Я не собираюсь тратить своё время на вас. Спокойной ночи.
Дверь хлопает за моей спиной. Я знаю, что Мичиру расстроена. Точно знаю, что сегодня ночью она не уснёт, будет плакать в подушку, а Харука в очередной раз корить себя за то, что позволила Мичи совершить такую глупость – пойти за мной!
И правильно. Я ведь о тебе забочусь, Мичиру, о тебе. Забудь, отвыкни от меня, оттолкни, будет легче, ведь ты меня больше не увидишь. Вот только закончится Война и всё…

Молча иду по длинному коридору, наверх, на крышу. Мягкая шерсть обволакивает каждое движение, подушечки скрадывают каждый шорох. Я – дитя Ночи. Осторожно ступаю по гребню крыши, дальше – по ветке, ложусь на упругую ветвь дерева, свешиваю вниз лапы. Жду. Сердце бьется ровно, чуть быстрее, чем людское, но всё так же ровно. Прикрываю глаза. Мне не обязательно видеть тебя, я услышу. Чуткое ухо поймает каждый шорох. Не двигаюсь, лишь кончик хвоста дёргается вверх-вниз. Я – дитя Тишины. Лапы как будто расслаблены, но в любую минуту они готовы выпустить четыре смертоносных жала когтей.
Ну, наконец-то. Там, внизу… Открываю глаза. Никогда не садящееся солнце мешает, но ничего. Собираюсь перед прыжком, все мускулы напряжены до предела – одно мгновение и… Бесшумно скользнула вниз – и вот уже мои клыки обагрены тёплой кровью. В последних агониях в моих когтях бьётся пушистая тушка. С упоением раздираю сырое, ещё тёплое, живое, мясо, сухожилия трещат, разрываясь. Кровь брызнула мне на морду, оросила траву…
Медленно ухожу обратно к покоям, оставляя позади, на окровавленной траве, остатки последнего пира Ночной Убийцы Эмили… моего звериного «я»…

- Оберон…
Молчание. Я осторожно приоткрываю дверь.
Тяжёлая… чёрт!
- Ваше величество? – дверь открывается рывком, испуганные заспанные глаза небесно-голубого цвета, взлохмаченные пряди. Ещё бы, третий час ночи, хотя солнце-то не садится, но всё равно ночь…
Оберон пропускает меня вперёд, заходит следом, захлопывая за собой дверь. Он поспешно накидывает на себя старый турецкий халат поверх длиннющей сорочки и панталон. Зажигает пару свеч, стоявших в подсвечниках на столе. Подсвечники давно нечищеной меди, в комнате, почти как у Харуки, беспорядок, валяются пергаменты, книги, из камина давно не выгребали золу. Постель смята. Кажется, в ней кто-то сладко сопит… Оберон вежливым жестом предлагает мне сесть в старое вольтеровское кресло. Я принимаю предложение. Сам Принц садится напротив.
- Ваше величество поздно…
- Просила же, называй меня Эмили. – отмахиваюсь небрежно – заученный жест.
- Хорошо, Эмили. Что привело тебя?
- У меня к тебе дело. О воинах, что пришли со мной, что ты знаешь?
- Ничего. – Оберон закуривает трубку и, виновато улыбаясь, разгоняет дым рукой. Открывает окно, ворвавшийся ветер колышет занавески. Скоро…
- Ты знаешь, что Уран – твоя невеста?
Он, похоже, в курсе. Забавно краснеет. Краснеет совсем не так, как Мичиру: сперва кончики ушей, потом уши и щёки, потом всё лицо и шея…
- Эмили, понимаешь, я… у меня уже есть невеста… Другая, из соседнего поселения…
- Одна из дочерей Менезиса? Кто именно?
- Кермисайт.
- Ооо!
Хороший вкус, одобряю.
Я чувствую, как мои губы расплываются в ухмылке - полуулыбке, полугримассе – я же не умею улыбаться. Я за него рада. Правда.
- Как же Харука?
- Харука? Это её земное имя? – я киваю. Оберон вздохнул. Он сбрасывает со стола ненужный ворох бумаг, выуживает из-под книг большой медальон на цепочке, открывает его и несколько секунд вглядывается в то, что внутри.
- Знаешь, это её локон. – Он протягивает медальон мне. Прядь свитых в кольцо тёмно-синих вьющихся волос…
Какая гадость! «Вещественные знаки невещественных отношений» - кажется так говорил Гончаров устами одного из своих героев? Не помню. Мама любила русских классиков, перечитывала их вечерами – считала это чтение единственно достойным Королевы.
- Так что насчёт Харуки?
- Она любит другую.
- Легко исправить.
- Нет. – Оберон встаёт из-за стола, заложив руки за спину, ходит по комнате, вновь возвращается к столу. Снова садится, отбрасывает недокуренную трубку.
- Нет?
- Нет. Нельзя. В этом я не властен.
- А Кун?
- Нет. Никогда. Я не нарушаю чужое счастье. Они счастливы, разве нет?
- Но…
- Эмили, нет!
- Как хочешь. Этой ночью я ухожу. Задержи их до моего возвращения…
или вести о смерти…
Кивает. Он понял, договаривать не надо. Смотрю ему в глаза.
- Ты объяснишь Мичиру?
- Тритон сможет. Я не могу.
- Ты поможешь? Они согласны?
- Третьего дня, едва солнце пойдёт в обратный путь. Даю слово.
- Верю. Надеюсь, я ещё успею увидеть знамя…
- Я верю. Что увижу тебя снова.
- Я - нет. Не стоит тешить себя иллюзиями, Оберон, Принц-Спутник Урана. Теперь вы с Тритоном должны хранить их. Береги себя. Береги Мичи.
- Я всё сделаю. – он опускается на одно колено, целует запястье, не самое приятное ощущение.
- Прощай.
- Да прибудет с тобой Великая Мать! Да оградит тебя Всевышний Отец! Да осветятся Сны, да померкнет Ночь!..

Комната Мичи. Полумрак, шторы спущены, ей не мешает солнечный свет. Я подхожу ближе, осторожно приподнимаю полог. Мичиру спит, крепко прижавшись во сне к Харуке, в её сильных объятьях. Мичиру… Она плакала перед сном – на ресницах ещё не высохли слёзки, я угадала, я знала, что так и будет. Ничего, Мичи, всё пройдёт и ты забудешь. Так было нужно, так надо, не нам судить о воле рока, ведь правда? Ты поймёшь. Я должна была. Прости.
Какие глупости! Смазливая девчонка ты, а не принцесса! Как ты можешь допускать такие мысли? Ну поплачет и перестанет! Возьмёт себе другую девочку на воспитание, вспомнит о Хотару, о Харуке. Она забудет тебя, Тритон поможет. Да и Харука рядом. Ничего.
Но я люблю тебя, сестрёнка. Что бы я не говорила. Я просто не могу иначе. Пойми. Слишком долго я существовала фантомом. Слишком долго оплакивала прошлую жизнь. Пора поставить точку. Эмили умерла. Её больше нет. И ты, Мичи, забудешь меня. Есть лишь воин-мститель. Фантом. Одиночка. Чёрная пантера, убийца в ночи. Больше никто. Эмили умерла два года назад. Пришла пора возродиться… или исчезнуть в небытии. Лучше второе, тебе станет легче, Мичи.
Пора прощаться, Мичи. Хорошо, что ты спишь, меньше слёз, меньше боли. Не стоит мне видеть твоих глаз, твои слёзы не остановят меня, но они всё погубят. Ты всё погубишь.
Тёплая капелька прокатилась по щеке, оставляя влажную дорожку. И упала на плечо Мичи. Я отскакиваю от кровати. Не дай Боже, она проснётся. Тогда…
Нет. Спит. Только вздохнула во сне. Слёзы падают с ресниц на грудь Харуке. Они не проснутся. Харон обещал мне. Я смогу уйти спокойно.
Знаешь, Мичи, я совсем не хочу уходить не попрощавшись… Но ведь, если ты проснешься, если увидишь, ты не отпустишь меня… Ты накличешь беду. Лучше не стоит. Спокойного сна, сестрёнка. Прости меня.
Смутный порыв нежности – где-то уже это было, да? Но я снова провожу по её волосам – неудержимое желание зарыться лицом в эти локоны. Но я и так позволила себе слишком много, сестрёнка.
Прощай…

Чёрт!!!
Я не могу сдвинутся с места. Что-то, или кто-то, мёртвой хваткой держит меня… или я просто зацепилась своим неимоверно длинным платьем за спинку кровати?
Опускаю глаза.
Харука? Какого чёрта?
Она смотрит на меня своими серыми глазами, крепко держит мою руку, другой рукой не выпуская из объятий Мичиру.
- Ну и куда ты собралась?
Молчаливая зрительная дуэль. Ответа на свой вопрос она так и не получила – не дождётся оправданий.
Пять минут летят очень быстро, а мне надо спешить. Я должна покинуть дворец до того, как солнце пустится в обратный путь, а оно и так уже опустилось к Воротам…
Харука смягчает взгляд. В её глазах сквозит усталость, только сейчас я заметила искорку грусти глубоко в сером омуте.
- Уходишь? И не попрощаешься?
- Харука, я…
Она морщится, как будто от резкого звука или укола чем-то острым. Не спеша вылезает из-под одеяла – на ней длинная белая рубаха – сорочки она не признаёт, даже забавно… Я еле скрываю улыбку. Мою руку она так и не отпускает.
Харука наклоняется к Мичиру, заботливо укрывает её одеялом и снова смотрит на меня.
- Она ждала тебя. Надеялась, что ты придёшь.
- Но… - я не знаю как реагировать. Ждала меня? Зачем? Другая бы на её месте давно махнула бы на меня рукой.
- Она слишком долгое время была одинока, она знает, что значит потерять всех, кого любишь.
- Зачем ты мне это говоришь, Харука? Я же сказала…
Она крепко сжимает мою руку, до боли, заставляя меня замолчать. Но в то же время она улыбается краешком губ.
- Хару. Запомни. Для домашних я Хару.
- Весна?
- Да.
Мои брови ползут вверх. Против моей воли. Я и не думала, что такой жёсткий человек, как она…
Она отпускает мою руку, она знает, что я не уйду, отворачивается от меня, смотрит в окно. Как может она быть уверена?
Харука, ты…
- Ты уходишь? Не терпится отправить на тот свет тех, кто погубил Его? А как же прощение? Или ты больше не из династии Серых?
- Что тебе нужно? – Да как ты смеешь так говорить?! Я сжимаю древко копья, оно возродилось снова, едва я призвала силу Гребня, сжимаю сильно, до боли, сильно-сильно, слышно, как трётся о дерево белый шёлк перчаток.
Она оборачивается, всё так же печально и мягко смотрит на меня, пристально, не сводя взгляд. Затем вздыхает, тяжёло и глубоко, вновь идёт к массивной кровати, опускается на неё. Её руки рассеянно начинают гладить волосы Мичиру, то замирая в густых волосах, то плавно спускаясь вниз, повторяя каждый изгиб, каждую линию, она явно наслаждается этими прикосновениями, её глаза отражают нежность, так глубоко сокрытую где-то внутри… Неужели это и есть настоящая Харука?
Я опускаю копьё, оно внезапно стало таким тяжёлым. Сажусь рядом с сестрой – всё равно солнце уже двигается обратно, я опоздала. Они начали облаву.
- Зачем ты задержала меня? Из-за тебя я не смогла… Я должна была уйти, неужели ты этого не понимаешь?
Она молчит. Не отвечает, не хочет или не может. Её пальцы ласково перебирают морские пряди спящей, Мичиру блаженно улыбается во сне. Странно… я не хочу уходить. Мне нравится любоваться чужим счастьем, и зависти уже нет…
Неужели я становлюсь человеком? Прощение? Любовь? Слёзы? Радость за счастье других? Боль других? Неужели моё сердце оттаяло? Но…
Я повторяю свой вопрос, чуть громче, чем раньше. Харука даже не шелохнулась. Почему? Снова повтор. Она, что, издевается?
- Я знала. – коротко отвечает она. Знала? И не дала уйти? Понимаешь ли ты, глупая, что ты наделала?! – Я знала. – повторяет она. – Потому и задержала. – она наконец-то поворачивает голову в мою сторону. Её голос твёрд, и ласков одновременно. Немыслимое сочетание… - Но я не могу позволить тебе мучить Мичиру.
Мучить? Но я пытаюсь сделать как лучше.
- Знаю. Но она никогда не забудет тебя. Уходи, если хочешь. Мичиру пойдёт следом за тобой. Ты – всё, что связывает её с прошлой жизнью. Без тебя она станет просто безжалостным убийцей, воином и только. Её перестанут пугать человеческие жертвы и смерти детей, она никогда больше не доверится никому. – я не сразу сообразила что она ответила на вопрос, который я не задала. Как? Она читает мысли?
- А ты? Для чего тогда нужна ты?
- Я уже стала такой, Эмили. И только Мичиру ещё может совладать со мной. Если и она станет такой…
- Но ведь… разве долг воина не в спасении мира? Разве вы не для мира на земле идёте на жертвы? Разве жертвы не оправданы?
Харука грустно улыбнулась. Её рука застыла в аквамариновых прядях. Тяжёлый вздох.
- Мир, требующий жертв – не мир. Так сказала Усаги, наша Королева. Мне нелегко это признавать, но… она права.
- Мир, требующий жертв – не мир… - знакомая фраза. Мама не раз повторяла её. Мама.
- Впрочем, я не собираюсь тебя переубеждать. Иди. У тебя ещё есть время уйти.
- А как же Мичиру?
- Я объясню ей. Она поймёт и не станет держать тебя. Иди. – Харука поднялась с кровати, не глядя на меня, прошла к окну, слегка отдёрнула шторы. Солнце уже прошло десятую часть пути.
- Ты всегда такая жестокая?
- Жестокая? – Оборачивается. Полуулыбка искривляет её тонко очерченные губы, похоже, никогда не знавшие косметики. – Никто не говорил мне этого. Может, ты и права. И Мичи станет такой… но это уже не важно. Ведь главное – месть, разве нет? Ну, что же ты стоишь? Иди! Ты свободна. Мы не станем удерживать тебя против твоей воли. Нам это не нужно. Тебе тоже.
Мне не по себе от этой полуулыбки, полуоскала, полугримассы… не знаю, как можно описать её выражение лица. Нечто, что устрашает и притягивает одновременно. Так вот ты какая, Харука Тено. Спрашиваю тихо.
- Зачем ты так? – я не могу смотреть на неё. Опускаю глаза. Боль в сердце.
- Чтобы ты поняла. – её голос стал мягче. Вновь. Не тени злобы. Только бесконечная грусть. И усталость. И боль, невыносимая боль.
- Харука…
- Хару.
- Хару… - Платье светлеет, растворяется, постепенно приобретая черты придворного розоватого платья. В ту же секунду исчезают, оставив после себя маленькие голубые искорки, копьё, Гребень и Кортик. Падаю на колени, на мягкий персидский ковёр. С глухим стуком возле меня падает мой жезл. Опоздала. Закрываю лицо руками. Хотя бы слёз моих ты не увидишь.
Сильные руки обвивают мои плечи. Сильная девушка прижимает меня к себе, мягко баюкая, девушка моей сестры, жестокий воин Уранус. А может быть беспомощная Харука? Обычная девушка со своими проблемами и израненной душой? Ни одного слова больше. Она молча укачивает меня в своих руках, как ребёнка, не проронив ни одного слова. Знает, что это напрасно, не нужно. Слова сейчас не нужны.
Великий Отец, за что ты так со мной?
…Биение сердца. Любящего, израненного, накопившего столько боли… Её сердца. Совсем чуть-чуть убыстрённое. Она переживает, но хранит всё в себе, где-то глубоко в душе, не позволяя никому… кроме Мичиру, проникнуть туда, она никого к себе не подпускает. Харука. Такая же одинокая и несчастная, как и все остальные, просто сильнее, хотя… может и нет.
Отстраняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза. Неужели тебе не всё равно…
- Нет.
- Ты читаешь мысли? – вопрос вырывается сам собой. Мои глаза расширяются, застывшие слёзы падают и катятся по щекам. Её губы тронуты улыбкой.
- Нет.
- Но…
- Твои глаза выдают тебя.
Глаза?
- Глаза. Кристально-чистые. Глаза моей Мичи. – нежность светится в её глазах просто оттого, что она произнесла её имя.
- Ты неисправима. – констатирую я. Я знаю, что я улыбаюсь, иначе просто и быть не может. Она улыбается в ответ, стирает остатки слёз с моих щёк. И отпускает меня, отстраняясь.
- Иди, Мичи ждёт тебя…

Тепло и уютно, мягко уткнувшись в тёплый бок Мичиру, в её объятьях, таких же нежных, как мамины, едва ощутимое щекотание немного выше уха – её спокойное дыхание. И улыбка. Её первая счастливая улыбка за эти полгода. Мерное дыхание дремлющей с другой стороны от Мичи Харуки. Чуть слышный скрип двери. Сквозь сон слышу голос со вкусом крепкого табака. Оберон.
- Я знал, что ты не уйдёшь…

****
Тронный зал. Свет слепит глаза, разливаясь по полу, покрытому до блеска начищенным паркетом, отражаясь в витражах, венецианском стекле, древней мозаике, он затопляет зал, освещая причудливые красочные фрески на потолках, фрески с отрывками из Летописи – повествование о великой битве.
Я иду по узкой ковровой дорожке голубого цвета, усеянной алыми лепестками роз, впереди - девять ступеней и девять тронов… Именно девять. Шесть на одном уровне, два чуть выше и один, покрытый белоснежной тканью с вышитым серебром гербом династии Серых.
Я иду босая, в длинном белоснежном платье, Платье Целомудренности, длинный шлейф волочится по ковру, волосы заколоты Гребнем Ундины, кроме двух прядей, падающих мне на глаза, и убраны серыми Морскими Незабудками – мелкие цветочки, единственные, цветущие серым цветом, они всегда растут на песке, на берегу здешнего – единственного в королевстве – моря, это большая редкость. Ими убирают только девушек до 17 лет, таких, как я, когда готовят их к церемонии свадьбы, специально обученных жриц подземных богов – к жертвоприношению, Принцесс – к коронованию, Ундин или утопленниц – к погребению. Я иду молча, опустив глаза – этакая невинная малышка, маленькая белая козочка перед алтарём. Маленькое коронование. Поселения теперь в моей власти.
Я иду медленно, неторопливо – принцессе не следует спешить. В руках моих – витая восковая свеча, её слёзы катятся вниз, падают мне на руки, обжигая и тут же застывая, но я иду молча, несмотря на боль – это маленькое испытание. Голова моя чуть склонена – мне не следует поднимать её сейчас – не положено. Этикет. Но я вижу боковым зрением – очень интересно: по обеим сторонам дорожки стоят поселенцы – дети Менезиса и кто-то вроде Фей, управляющих сновидениями, – такие небольшие мальчики и девочки, хоть и лет им уже за тысячу, с разноцветными волосами, торчащими в разные стороны, с флейтами в руках – одни флейты похожи на земные, другие – причудливо изогнуты, закручены. Эти маленькие люди насвистывают что-то на флейтах – гимн или приветствие, причём каждый начинает играть лишь в тот миг, когда я поравняюсь с ним. Получается, что к одному голосу присоединяется второй, третий и так дальше, пока одинокая мелодия чарующего инструмента не перерастает в целую песнь маленького ансамбля. Вот четыре сестры с Тёмной Луны, они по очереди склоняются в глубоком реверансе и подхватывают край моего платья, чтобы поцеловать его. С другой стороны – старшие дети Тёмной Луны – три брата и сестра с именами, похожими на названия камней: Изумруд, Сапфир… Только старого мудреца больше нет – он умер, не дождавшись меня, не дождавшись оправдания. Это моя вина – я слишком долго оплакивала саму себя.
Прости и прощай, да будет милостив Всевышний Отец к тебе, дедушка Мудрец.
Я не знаю больше никого из приглашённых на церемонию – наверное, это остальные изгнанные и мои соратники-воины, оставшиеся верны мне, оставшиеся в живых. Я иду, шаг за шагом приближаясь к тронам, меня окружают незнакомые лица, женские, мужские, детские, запах духов, шорох платьев, шёлка и кружев, женские возгласы и сдержанные приветствия. Я пробегаюсь глазами по толпе – где же…
Одна деталь цепляет мой взгляд – там, у стены, в потрёпанных воинских костюмах четыре одинокие фигурки. Восторженно хлопающая в ладоши Венера, сосредоточенная Сатурн, всё ещё болезненно выглядящая, с грустной улыбкой, тронувшей розовые губы – Нептун и Уранус, упрямо отвернувшаяся и не смотрящая в мою сторону – я всё-таки я знаю, что она видит меня – по её губам блуждает подобие улыбки.
Ты всё-таки пришла, сестрёнка!
Я не могу даже улыбнуться им, только едва заметно подмигну – этого достаточно, чтобы она поняла. Мичиру всегда всё понимает.
Я вновь опускаю глаза. Я почти у самых ступеней. Опускаюсь на колени, держа свечу. Восемь принцев в парадных мундирах поднимаются со своих тронов. Восемь подходят ко мне, целуют моё запястье. Титан принимает у меня свечу. Оберон и Кунсайт становятся прямо надо мной, по очереди читая слова клятвы из длинных свитков. Эту клятву приносил ещё мой отец. Я повторяю вслед за ними слова – хотя я и так их помню наизусть. Тишина накрывает зал, слышны лишь вопросы Принцев и мои ответы.
Наконец, последние слова клятвы растворяются в вышине куполообразного потолка. Его тут же скрывает восторженный рокот разряженной толпы. Наконец, Оберон берёт из рук Лорда золотой обруч с лунным камнем посередине. Я чувствую, как он возлагает его на мои волосы, чувствую его давящую тяжесть. В ту же секунду расторопный и самый милый из принцев – Тритон – заботливо подхватывает меня под локти, помогая подняться с колен. Титан подаёт мне белоснежный посох. Это первое из коронований. Второе я пройду в день своего совершеннолетия. Третье – перед свадьбой, когда исчезнет Платье Целомудренности.
Я поворачиваюсь к толпе. Поднимаю вверх зажатый в руке посох – на его конце два расправленных крыла и Морская Незабудка посередине. Восторженное приветствие рвёт слух.
- Да осветятся Сны, да померкнет Ночь!!!
С плеча Нефрита слетает орёл, он кружит высоко под потолком. Я оборачиваюсь – с моего – девятого – трона сдёргивают белую ткань – на миг блеснул на солнце ослепительно начищенный горный хрусталь. Прозрачный трон из самого ценного камня в этом королевстве. Орёл стремительно пикирует вниз и опускается на спинку моего трона. Теперь я по праву занимаю престол. Мне подкладываю бархатные подушки под спину. Едва моя рука касается головы священной вольной птицы – платье Целомудренности преобразуется, становясь чуть более приталенным, изменяется фасон – пропадает длинные шлейф и рукава, исчезает бант, матроска. Вместо этого – более узкий подол, более открытый ворот, теперь он напоминает шарф, свободно спускающийся по плечам. На руках – перчатки, теперь из белой кожи. На ногах – элегантные лодочки серебряной драконьей кожи. И вновь:
- Да осветятся Сны, да померкнет Ночь!!!
Я слегка улыбаюсь своим склонившимся в поклоне придворным. В то же время – обвожу глазами зал – я не вижу их, они ушли? Или…
Мичиру. Где же ты?
Я лихорадочно осматриваю зал, цепляясь за каждую деталь. И нахожу. У двери, скромно обняв себя за плечи, опустив глаза в пол, и с такой же печальной улыбкой застыла Нептун. Она отвернулась к двери, готовая покинуть зал. Уранус подле неё. Немое неодобрение в глазах. Сатурн и Венера всё ещё смотрят на меня завороженными глазами, но и в них блестят слёзы разочарования.
Что же вы молчите?!
- Мой первый приказ… – воины с надеждой смотрят на меня. Нептун беззвучно шевелит губами. Она просит. Молит, знаю, о чём. Вздох.
Я согласна.
- Отмените выступление войска. Довольно с нас крови.
****
Впервые в жизни я чувствую пустоту и боль, где-то там, глубоко-глубоко, там, где находится сердце. Я сижу в комнате Харуки и Мичиру, на кресле, снова за своим дневником, они уже спят, конечно, после бессонного дня – обе слишком устали. Как же я завидую им. Они любят друг друга, любят и всегда будут любить, а я… Когда я последний раз слышала слова любви? Теперь уже не вспомнишь, я всё потеряла, теперь не исправишь. Что ж, сама виновата. Жаль только, что я никогда-никогда не узнаю всю сладость настоящих поцелуев, которые они чувствуют каждый день. Больно и обидно. Почему, Великий Отец? Почему, Господи? За что именно я?
Что-то падает на бумагу. Слёзы, опять! Ну вот почему, почему я снова плачу?! Я смотрю, как медленно расплывается последняя строчка на странице, растворяясь в прозрачной солёной капельке. Вот ещё несколько капель упало на лист – ещё несколько расплывшихся строк.
Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на спящих. Подхожу, поправляю одеяло. Мирное дыхание, они даже дышат в унисон, лежат в объятьях друг друга, наслаждаясь теплом собственных пылающих любовью сердец, одни на всём белом свете, весь мир для них перестал существовать. Руки Мичиру оплели блондинку, её кожа на вид белоснежная и нежно-лилейная на ощупь.
И я снова вижу её сон – сон девушки, мечтающей о счастье. Только теперь она в белоснежном платье под звон колоколов выходит из огромного светлого собора. Она улыбается – в ответ ей – улыбка Харуки, ведущей её под руку. Им под ноги кидают розы, две девочки в розовых платьицах бросают вверх розовые лепестки – несколько лепестков задержались на шикарных волосах Мичиру. Харука смахивает их, улыбается и овладевает её губами. Под звон колоколов они скрепляют свои жизни навечно одним поцелуем. А после – долго смотрят друг другу в глаза, клянясь в любви и верности до самой смерти…Это Их Сон о счастье, и лишь меня, Королевы Снов, нет в их Снах…
Вздох. Опускаю глаза, чтобы ещё раз воспроизвести этот сон в своей памяти. Сон о Счастье…И вновь смотрю на счастливую спящую пару, пусть и состоящую из двух девушек – для любви это не важно…Важно то, что это – Любовь…
Забавно. А узнаю ли я когда-нибудь то же самое? Вот эту Любовь? Такие вот объятья, такие же жаркие поцелуи, под которые Мичи засыпала сегодня и нежные, едва ощутимые прикосновения, которыми Харука каждый день будит её? А будет ли дано мне такое вот счастье? Ответь мне, Великий Отец, смогу ли я стать счастливой, любимой, любящей? Научусь ли я любить? Снова, позабыв боль потери? Наверное нет…
Я возвращаюсь в кресло, забираюсь в него с ногами и кладу голову на подлокотник. Нет. Никогда. Никогда мне не познать того, что познала моя сестра, нельзя мне. Больше нельзя. Мне давали шанс, но я его не использовала. А значит теперь мой рок – одиночество. Что ж, жаль, вытираю эти глупые слёзы, захлопываю дневник, отбрасываю его на столик, рядом приземляется перо, поставив небольшую кляксу на обложку. Ну вот. Даже клякса напоминает мне о моей обречённости – двое влюблённых, слившихся в поцелуе, ясно видны черты лиц…Сейтири?..
Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!
Я откидываю тетрадь в сторону. Это просто издевательство!!!
Слёзы снова бегут по лицу, теперь я даже не пытаюсь их остановить. Никогда мне ещё не было так одиноко. Губы предательски дрожат – я чувствую на них слёзы. Я закрываю глаза, сжимаю кулаки, стискиваю зубы – ни всхлипа, ни вздоха. Не сейчас! Я не могу быть слабой. И всё-таки…я так мечтаю о любви, о том ощущении, которое заставляет Мичиру томно вздыхать от прикосновений губ Хару к её коже, о той сладости, которую, как рассказывала Минако, чувствуешь при поцелуе. И чем чаще я мечтаю, чем чаще думаю об этом, тем беззащитнее я становлюсь, тем больнее жжёт в сердце оттого, что я одна, оттого, что никогда ещё не испытывала этого, оттого, что никогда не испытаю…
Боже, я всё отдам, только позволь мне почувствовать всё это, хоть один миг, хоть мгновение, только позволь, Господи…
А есть ли эта любовь, если всё кругом так? Есть ли она? Любовь – что же это вообще? Почему любовь порождает боль? Почему боль – спутница любви? И сейчас боль есть, но любви нет. Мичиру любит, умеет любить, может научить любить, как научила она Харуку, но отчего? Как смогла она научиться тому, что не под силу мне? Или…? Почему? Почему???!!!
Удар кулаком по столу. Как же всё-таки противно. Нет любви, нет этой глупой шутки, это всего лишь звук, не более, нет её и не было никогда!!!
Но тогда почему другие любят? Почему другие счастливы? Почему? Почему?
А может быть любовь – сон? Тогда, значит, они спят, а я? Я вне этого сна, но я Королева Снов? Опять не то. Но в чём же суть? Почему как ни крути, я оказываюсь лишней? Почему?!!!
Слёзы уже бегут свободно, их не остановят сжатые веки. И моя пижама уже мокрая от слёз. Я вздыхаю, судорожно ловя воздух. Это не честно. Почему все, но не я ? Не суждено, не так ли? Не достойна?
Темнота окутывает меня, постепенно затягивая к себе, мысли меркнут одна за другой, Морфей наконец-то забирает меня в свои объятья. Ну вот, хоть кто-то решил обнять меня. Что-то тёплое накрывает мои плечи. Всё равно, что это. Я больше не хочу ничего видеть сейчас. Блаженная пустота, спасительная тьма, наконец-то…

****
«Маленькая девочка осторожно пробует речную воду пальчиками – вода холодная, прозрачная, лёгкая. Девочка с визгом бросается в реку. Взметнулись вверх тёмные длинные пряди.
- Эмили! Не заплывай далеко! – совсем ещё молодая женщина в лёгком платье простолюдинки обеспокоено всматривается в речную гладь. – Эмили! Где ты?
Маленький чертёнок выныривает возле берега. Мелькнул цветастый купальник. Фонтан брызг. Женщина заслоняется и весело смеётся.
- Мама! Смотри, как хорошо! – девочка с явным удовольствием брызгает водой в мать. Та заливается смехом и в шутку грозит ей пальцем, пытаясь придать своему лицу как можно более строгое выражение.
- Эмили, нам ещё продолжать путь. Вылезай.
- Но мама… - плаксиво протянула девчушка, заплывая на глубину.
- Эмили! – позади девочки взметнулся фонтан воды. Мужчина с длинными пепельными волосами, перехваченными кожаным шнуром, и едва заметными усиками подхватывает девочку на руки. Визг разнёсся по лесной поляне. Весёлый смех рассыпался искрами по водной глади, взлетел к небесам, вспугнув дремавших птиц…
…
- Мама? Папа? – та же девочка в длинной ночной рубашке, спотыкаясь, бредёт по коридору. – Мам? Пап? Где вы? Мам?
- Юная принцесса! Что вы здесь делаете? Извольте вернуться к себе! – тёмная фигура в шуршащем платье загораживает ей путь, подхватывает упирающуюся наследницу под мышки и тащит обратно к полуоткрытой двери. – Извольте вернуться в покои!
- Мам! Пап! Нет! Пусти! – девочка вцепилась зубами в руку державшей её женщины и бросилась по коридору туда, где находились покои Короля и Королевы…
На пути вырастает ещё одна фигура. В длинном халате, переливающемся звёздами. Голос мягкий, убаюкивающий. В нём звучит скорбь. Человек в халате нервно теребит бороду.
- Мне очень жаль, юная принцесса.
- НЕЕЕЕТ! МАМА! ПАПА!
Картина меняется. Узкий коридор становится широким залом – тронным залом во дворце. И вот уже она стоит коленопреклонная перед чужим троном.
Фигура в халате сменяется высоким мужчиной в костюме английского покроя со змейкой в руках. Он гадко ухмыляется в усы. Мужчина бросает к ногам девочки свёрток. С противным хлюпаньем он падает на ковёр. Наследная принцесса зажала рот ладонью. Перед ней лежала окровавленная голова эльфийки.
- Всё кончено, Эмили…»

- Нет! – я резко вскакиваю. Кто-то обнимает меня. Я отдёргиваюсь, я не знаю, кто это. Пытаюсь убежать. Меня держат, не дают закричать.
- Всё в порядке, маленькая, успокойся. Это всего лишь кошмар.
Я дико осматриваюсь по сторонам. Я не узнаю комнату. Где я? Взгляд наталкивается на Мичиру. Она сидит возле меня. А где я? Я сижу на кровати. На кровати Мичиру, в её комнате. Похоже, пока я спала, меня перенесли на кровать. Вздрагиваю от ласкового прикосновения к моим плечам.
- Хару?
- Всё в порядке, принцесса.
- Что это было? – я начинаю приходить в себя. – Опять этот сон. – Я закрываю лицо руками.
Опять этот сон! Почему он снится мне всё время? Мама, папа, как вы могли оставить меня? Оки… этот последний взгляд будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. О, Боже!
Я не в силах подавить всхлип. За ним следует ещё один, потом ещё. И вот сильная принцесса рыдает на коленях воина моря подобно маленькому ребёнку.
Мичиру склонилась надо мной, я чувствую её горячее дыхание, слышу прерывистый шёпот. Но я не знаю, что она говорит. Вернее не понимаю.
Да и разве это важно? Сейчас? Слёзы катятся всё сильнее, я знаю, что сегодняшняя ночь будет долгой, и я не усну больше, я не смогу больше сдерживать всё это. Слёзы текут не переставая. Тёплая ладонь провела по моим волосам. К этому прикосновению присоединяется другое – чуть грубее первого, холодные пальцы касаются моей щеки, двигаются к волосам, чуть взъерошив их. Так делала мама. Я скучала по этому прикосновению. Все эти годы.
Я непроизвольно протягиваю руки вперёд. Обнимаю Мичиру, при этом не переставая всхлипывать. Я знаю, что Мичиру теперь меня не отпустит. Сестрёнка. Не уходи. Пожалуйста. Я боюсь, я не выдержу, я не хочу быть одна, больше не хочу, никогда!!! Никогда! Лучше сразу смерть, без боли, только не одиночество, не такая жизнь…
На плечи опускается одеяло, тёплые руки всё так же сжимают меня в объятьях, Мичиру не ушла, не оставила меня. Я закрываю глаза, кладу голову ей на живот. Тепло её рук и лаковый шёпот усыпляют лучше, чем самая нежная колыбельная… которой я никогда и не слышала. На этот раз я чувствую мягкий золотистый луч, касающийся моей щеки, сквозь полуоткрытые веки вижу синюю гладь – море, морская стихия сестры – волшебство, которое она сотворила только для меня – я даже слышу плеск волн. Где-то вдалеке, постепенно приближаясь, мне поёт свою песню ветер… Вот он, МОЙ Сон…
Спасибо, Мичи…

© Практически все герои Sailors принадлежат Takeuchi Naoko, Kodansha, Toei Animation.

Конец Первой Части. Спасибо, что прочитали. Продолжение следует
P.S. Оставляйте отзывы, ну пожаааааааааааалуйста.